Фото из сети интернет
Валентина ВОРОБЬЕВА
Недавно в грузинском селе произошел инцидент: гей-пара из Германии, ничем не выказывая сексуальной ориентации, отдыхала в кафе. Хлебосольные грузины пригласили ребят за свой стол, те приняли приглашение. А после тоста «За любовь!» стали целоваться. Друг с другом. Дети гор оскорбились, геев избили, связали и бросили в реку. Интересно, а как бы поступили с парочкой целующихся мужчин у нас? Чтобы проверить, насколько крымчане толерантны, мы провели день в обществе двух геев, попросив парней не стесняться демонстрировать свои чувства на людях.
«Когда понял, что гей — хотел умереть»
Сергей и Максим — гомосексуалы. Сергею 27 лет, работает парикмахером. Максу — 29, по образованию он инженер. Познакомились парни в Интернете. «Я всегда был такой, — рассказывает Сережа. — Девушками не интересовался, а когда понял, что меня тянет на парней, пришел в ужас. Но ужасайся — не ужасайся, а строить свое счастье как-то надо. Я восемь лет такой, и ничего не хочу менять». Максим говорит, что когда-то был натуралом: «Полгода даже жил с девушкой на квартире. Но не любил ее, по-настоящему влюбился в мужчину. Когда это понял, напился «в хлам» и хотел порезать вены. Но будете смеяться — потерял сознание, я же крови боюсь. Потом отлежался, очухался. И через год… ну, ты поняла».
Свои истории парни рассказывают в небольшом кафе в спальном районе Симферополя. Здесь к ним давно привыкли и не шарахаются, как от зачумленных, когда Макс и Сережа входят в бар, держась за руки. Но такое они могут позволить себе не везде.
«Начинают тыкать пальцами, оскорблять, даже бить пробовали, — горько усмехается Максим. — Но я самбо занимался, а Сережка — легкой атлетикой, в обиду себя не дадим. Я морды бить буду, Серж — убегать. Шучу. Бывало, дрались, защищались. А потом просто перестали демонстрировать свои чувства на людях. Зачем перед быком тряпкой махать».
Но сегодня мы решаем «помахать».
«По улице слона водили…»
Выходим из кафе, эти двое идут чуть впереди, взявшись за руки. Кто-то, глядя на них, улыбается, кто-то дергает спутника за рукав: «Смотри!», кто-то не обращает внимания, а одна бабушка демонстративно плюнула себе под ноги. На Куйбышевском рынке ловим маршрутку. Макс и Сережа, держась за руки, проходят по полупустому «Богдану», и в обнимку садятся на задние сиденья. На боковых — женщины околобальзаковского возраста. Заерзали. Каждой хочется что-нибудь сказать, но ждут, кто начнет. Не выдерживает крайняя: «Да как же вам не стыдно!». Дальше прорвало: «Людей постеснялись бы!», «Да не стыдно им, сидят, ухмыляются», «Остановите, противно с ними ехать». Маршруточник даже шансон тише включил — интересно, что дальше будет. Злобный клекот слышался вплоть до нашего выхода на центральном рынке. Пока бродим между овощными рядами, никто вроде не обращает внимания. Продавцы вместе с покупателями копошатся в мешках с товаром, зорко следят за милицией и считают замусоленные гривенники. Мы купили овощи, зелень, выбрали фрукты. Остановились купить лепешки.
— Свежие?» — поинтересовался Макс.
— А тебе, п…ру, не все равно?», — огрызнулся продавец. Сережа застыл на месте.
— Что-что? — тихо переспросил Макс.
— Иди отсюда, пока я тебе эту лепешку в твое больное место не засунул, — пирожник непримирим. Макс взял меня за руку: «Идем». Отошли подальше, закурили.
— А что, драку надо было затеять? — вдруг взорвался Максим. — Мы же, по сути, сами их провоцируем. Да, мы имеем право быть геями, мы можем не таиться. Да к черту все это, какие права! Отбили бы почки, переломали руки. Сережка — парикмахер, как ему потом с переломами!?
Сережа подошел к другу плотнее, взял его за руку.
— Ладно тебе. Забыл — это игра.
Мы молча побрели по рядам. Лепешек уже не хотелось. Вдруг кто-то дернул Макса за пакет. Опрятная бабулька жестом попросила наклониться поближе:
— Вы скрывались бы как-нибудь, сыночки. Вас же изобьют.
Парни смущенно заулыбались.
— Ничего, мать, мы сами кого хочешь… А вкусный у тебя творожок?
Покупать одежду было одно удовольствие: продавец — молодая модница, быстро смекнула, что к чему. Улыбается, показывает фасончики со стразами. Парни тоже вовлеклись в игру:
— Это не твой цвет, дорогой, — жеманничает Сережа. Макс жестикулирует на манер Сергея Зверева.
— Вы такие милые! — повизгивает от восторга продавщица. Для нее одевать геев, видимо, престиж. Мужики из бутиков напротив в тихом бешенстве.
Сумки сгрузили Сережиной маме в багажник — она приехала на рынок и позвонила сыну спросить, чего купить к ужину. Миловидная женщина, с печатью вечной печали на лице. Может, из-за сына. «Она никогда меня не упрекала», — тихонько говорит, заметив мой изучающий взгляд, Сережа.
Ни к чему мужчине лифчик
В гостиничном холле, куда мы пришли снять для парней номер, утром буднего дня пусто и пыльно. Администратор с «гулькой» вяжет, спрятавшись за стойкой. Просим двухместный на сутки. Отвечают, что втроем нельзя.
— А нам на двоих, — тоном жизнерадостного мерзавца говорит Сережа и кладет Максу голову на плечо. Ни дать, ни взять — «любовь и голуби»!
Тут до «гульки» доходит, что парни держатся за руки неспроста. Некоторое время в ней происходит борьба советских принципов с современным законодательством. Наконец она выдавливает из себя:
— Вам номер с двумя кроватями?
— С одной, — отвечает Сергей.
— Паспорт давайте, — выдыхает «гулька». Выписывает чек. До номера нас провожает ее долгий взгляд и тихое: «Капец!»
Осмотрев номер, решаем еще прогуляться. В районе улицы Толстого наш променад прерывают потоком ругательств пятеро пьяных юношей, трое из которых своим видом иллюстрируют теорию Дарвина, а двое — этапы размножения в организме палочки Коха. Увещевания, что мы прилично себя ведем, ни за что не агитируем и никого не трогаем, не помогли — гомофобы люто матерятся и машут кулаками.
— Ну, давай, иди сюда, выгони меня из города, — не выдерживает Макс. — Ты меня как назвал?
Пока я раздумывала, не вызвать ли милицию, задира уже размазывал кровавую юшку по лицу. За ним получил свое и второй — подключился Сережа. После трех разбитых носов драться наши гетеросексуальные граждане передумали.
— Вот как-то странно, да? — Сергей закуривает. — Просто за то, что ты туп, агрессивен и плохо одет, тебя бить не будут. А если ты гей — будут. Нет, я понимаю — разгонять демонстрации, я сам против того чтобы это рекламировать. Так никого ж не трогаем! И что интересно — женщины относятся к геям намного лояльнее. Хотя по идее скорее они нас должны не любить как конкурентов.
— А кстати, я не увидела на вас ни одной женской вещи…
— Лифчики и боа носят трансвеститы, дорогая, — смеется Сережа. — А мы мужчины и против этого не бунтуем.
Любимый мэр геев — Агеев
Заканчиваем прогулку на лавочке возле Сережиного дома, беседуя о том, почему же крымское общество так не любит гомосексуалистов.
— У нас в Симферополе еще ничего, а в Бахчисарае или в Армянске мы бы так гулять не решились, — улыбается Макс. — Хороший показатель толерантности к геям — наличие в городе бара или хотя бы плешки (место встречи геев, — Авт). У нас в городе и то, и то есть. Нам многие ребята завидуют, говорят — классный у вас мэр этот Агеев, и менты тоже человечные.
— Знаешь, а я иногда чувствую себя каким-то особым зверьком, — врывается в разговор Макс. — Про нас масса мифов, смешных стереотипов. Кстати, мы с Сережкой оба в армии служили. Правда, там о своем молчали.
— Ты не считаешь зазорным скрываться? — удивляюсь я.
— Зазорно сделать ребенка и от алиментов скрываться, — парирует Макс. — Геи не должны на всех углах орать о том, что они геи. Это не нуждается в популяризации. Мы теперь живем по принципу: «Спросят — скажу».
— У вас на работе, кстати, не было проблем из-за ориентации?
— Макса, когда узнали, попросили уволиться, — Он тогда в госструктуре работал, — поясняет Сергей и машет рукой соседу. — Привет, Вован, что стричься не приходишь?
Семиклассник Вова вышел из подъезда, воровато посмотрел на свое окно, на Сережу, краснея, выпалил: «Мамка запретила» и побежал в магазин.
А вообще, как показала практика, крымчане толерантнее грузинских селян.
Дорогие жених и…жених
По словам члена всеукраинской общественной организации «Гей-форум Украины» Александра Цыбы, главная проблема наших геев все таки не в том, что они не могут прилюдно обниматься. «Большинство пар хотели бы узаконить свои отношения, — поясняет Александр. — Пока ты не в браке, ты не можешь взять больничный по уходу за партнером, бывало, что имущество погибшего партнера переходило не супругу, а родственникам, несмотря на то, что пара много лет прожила вместе. А самое главное — не можешь завести детей».
Расхожее мнение о том, что в однополой паре не могут вырасти нормальные дети, геи не признают. «В США так воспитывается 200 тысяч детей, и они, по результатам исследований, не наследуют ориентацию родителей и не испытывают комплексов», — уверен Александр. Хотят в загс и крымские геи. Основатель группы «Гей Крым» Андрей Корнеев рассказывает: многие парни расписались бы, если бы представилась такая возможность. Детей, уверен Андрей, двое мужчин могут воспитывать не хуже чем, скажем, мать-одиночка.
С каждым годом все меньше геев скрывают свою ориентацию. Сейчас на Украине, по словам экспертов, насчитывается от 800 тыс. до 1,2 млн. людей с гомо- и бисексуалов.
Развели тут толерантность
Вне зависимости от того, больше геев становится, или это только так кажется, «натуралы» относились и относятся к ним негативно. По данным Института Горшенина, 72 процента опрошенных настроены резко против геев.
В Крыму ультрагетеросексуальные парни объединяются в группы, рыщут по местам сбора гомосексуалистов, бьют их и зло ругают в социальных сетях. Мотивация проста: «Они против природы и за это их надо бить, чтобы другим было неповадно, — поясняет член движения «Мы против п..сов» Алексей Волк. — А детей им давать нельзя, даже если они не педофилы. Их в школе забьют. Это в Америке любому извращению рады, а у нас над такими даже в сериалах издеваются»
"Крымское время" №101 от 15 сентября 2011
Комментариев нет:
Отправить комментарий